Миссионерство в Архангельской области

На 3 курсе бакалавриата в рамках курса миссиологии студенты МДА проходят миссионерскую практику. По традиции, часть семинаристов совершают миссионерскую поездку в Архангельскую область. Своими впечатлениями о поездке, которая проходила 21-26 октября, поделился студент Александр Лебедев.

***

Поездка на миссионерскую практику в Архангельскую область представлялась чем-то таинственным и романтичным. Суровый Русский север, космодром, закрытые военные базы, тюрьма для особо опасных заключенных вызывали неподдельный интерес. Ну и, конечно, привлекала возможность закрыть миссионерскую практику за одну неделю. Возникали вопросы: что говорить заключенным, как общаться с детьми, как вести себя с престарелыми? Но настрой у всех семерых был боевой.

​Было решено, что двое поедут на поезде, а пятеро — на машине. Не знаю, кому повезло больше, но мне досталось ехать в тесной машине около пятнадцати часов. Вечером в воскресенье мы собрались и отслужили молебен. Священник, который благословлял нас в дорогу, сказал, чтобы мы не ссорились и не обижались друг на друга, потому что «заключенные сразу это почувствуют, вы их не обманете». Это было первое напоминание, что мы едем не отдыхать, а трудиться.

В 5:30 утра в понедельник мы набили багажник машины продуктами, личными вещами и отъехали от общежития. До Ярославля ехали без остановок, любовались осенними пейзажами, невероятно красивым рассветом, Волгой и русскими деревеньками с их деревянными домиками и храмами девятнадцатого века. Что мы делали в пути? А что еще могут делать семинаристы: пели песни, молитвы – пришли к выводу, что петь нормально никто не может; болтали о жизни, об учебе – поняли, что лучше молчать; играли в города и так далее (жалко резать, так колоритно, но довольно интимно). А вскоре все дружно заснули от усталости, конечно, кроме того, кто за рулем. На границе с Архангельской областью мы сделали остановку и, когда вышли из машины, сразу же ощутили холодное дыхание севера. А вечером, когда я проснулся от очередной остановки где-то на заправке, я сразу понял, что что-то не так. Все было белое, в снегу, без малейшего намека на осень.

Приехали мы в город Савинский уже после одиннадцати вечера, изрядно уставшие и голодные. Навигатор привел нас к двухэтажному зданию советских времен, над крыльцом которого была луковица с крестом и колокольня – единственное, что отличало это строение от прочих однообразных зданий времен Хрущева. У входа нас встретил отец Антоний – иеромонах, благочинный епархии и тот, кому поручили нас сопровождать по местам миссионерства. В прошлом батюшка был полковником, однако ожидаемой строгости в нем не было, да и говорил он как-то тихо и спокойно. Но в его доброте была какая-то собранность и серьезность, которая и нам не давала расслабиться. Уже за полночь мы попили чай, и он кратко объяснил нам наши планы на неделю. Разместились в комнатах и быстро уснули.

Утром во вторник мы проснулись в семь часов и пошли на службу. Хора и пономарей не было, поэтому наша помощь была кстати. После службы и завтрака пошли в школу – предстояла встреча с начальными классами. С пустыми руками идти как-то не хорошо, поэтому мы взяли для детей арбузы, которые на фоне сугробов казались чем-то инопланетным. Те, у кого был опыт общения со школьниками, заранее придумали темы бесед. Но для меня это был первый опыт преподавания и я растерялся. Отец Антоний, видя мой уровень, улыбнулся и сказал: «Не переживай, главное перед встречей сказать “во имя Отца, и Сына, и Святого Духа”, и тебе сам Господь подскажет слова».

В школе была учебная тишина. Прихожанка, которая по просьбе батюшки сопровождала нас, быстро и уверенно вошла в учительскую, объяснила администрации школы, кто мы, и привыкшее к этому начальство сразу же определило, в какие классы мы должны идти. Оставили вещи в кабинете директора и пошли на проповедь по двое, как и апостолы.

Вначале мне достался четвертый класс. Мой напарник уже преподавал в воскресной школе, поэтому я решил послушать опытного товарища. Его подход был достаточно интересный. Он не говорил длинные речи, не поднимал сложные темы, а просто задавал детям вопросы, на которые те с удовольствием отвечали. Он написал на доске большими буквами «семинария» и спросил: «Что это?». Недолго думая с последней парты ответили: «Это больница». Другой ребенок предположил: «Это магазин». Мой товарищ сказал: «Нет, это что-то наподобие школы, там учат. А кого там учат, как вы думаете?». ​Кто-то из ребят, подумав, сказал: «Вас». И так начался разговор о священниках, о христианстве, о Христе, о Церкви. И всё это было в форме диалога, так что ни один школьник не уснул и не начал считать ворон за окном.

Ну естественно, и я решил вставить свои пять копеек, начал говорить о Библии, казалось, ну раз меня уже четвертый год этому учат, то им сейчас все вкратце и расскажу. Сначала дети меня слушали, удивившись, что я тоже говорю, потом начали отводить глаза, рисовать каракули на полях – нужно было оживлять беседу. Я спросил: «Кто читал Библию?», в ответ тишина – «А кто-нибудь слышал про Адама и Еву?», ребята начали оживляться, и кто-то даже вкратце рассказал историю, которую он слышал от бабушки. Дальше я поинтересовался: «А вы знаете что-нибудь про Ноя?», и тут я понял, что попал – какой-то мальчик, посмотревший голливудский фильм «Ной», начал пересказывать его содержание, упуская важные моменты, но делая акценты на всяких чудовищах и прочих выдумках американского кинематографа. Как я не пытался его прервать, нам всем пришлось дослушать его рассказ до конца. Дальше я решил молчать и делать выводы. Мой напарник продолжил весело разговаривать с классом и даже дал одной девочке прочитать Евангелие, чему она очень обрадовалась. 

На перемене началась привычная для школы суета: крики детей, догонялки, игры. Мы же обсуждали наш первый урок и обменивались мыслями. На следующих выступлениях все были уже более подготовленные и смелые. Проповедь в начальных классах удалась. Батюшка был прав – нужно всего лишь помолиться, а дальше с помощью диалога с аудиторией всё как-то само становится на места, хотя не лишним было бы продумать темы, на которые стоит говорить с детьми.

После обеда отец Антоний сообщил нам, что вечером мы будем совершать богослужение в тюрьме. Пожалуй, беседы с заключенными я боялся больше всего, ведь не понятно, что им говорить, как говорить, да и вообще стоит ли говорить. А батюшка по поводу тюрьмы сказал лишь, что нужно взять паспорта и оставить телефоны в машине.

Тюрьма произвела неизгладимое впечатление на каждого из нас своей угнетающей атмосферой. Перед комплексом тюремных зданий с одной стороны текла быстрая река с порогами, а с другой были видны километры северного леса. Нас провели через множество дверей и вывели во внутреннюю часть тюрьмы. Где-то строились заключенные парами, где-то за большими решетками в одиночку ходили люди в серых одеждах. Повсюду висели решетки и колючая проволока. Люди молча и с любопытством смотрели на нас, мы проходили мимо десятков глаз, которые уже много лет не видели свободы, кто-то из них нас приветствовал, мы отвечали. На одной из стен висел громкоговоритель, в котором играло Дорожное радио. Было непривычно читать и петь, когда за твоей спиной стоят такие люди, как-то тяжело было посмотреть на них. Во время вечернего богослужения отец Антоний долго исповедовал заключенных.

Утром мы опять приехали в тюрьму и присутствовали на Литургии. Почти все, кто пришел, причастились. После службы мы зашли попить чай в маленькую комнату и ​ остались наедине со старостой тюремного храма. Он налил нам чай и немного рассказал о себе.

«Хорошо сказал батюшка на проповеди… Он прав, покаяние — это и вправду долгий процесс. Я не верю тем, которые приходят в тюрьму и сразу же говорят ментам, что осознали свою вину. Этого не может быть. У меня срок одиннадцать лет, из которых я, с Божией помощью, отсидел уже шесть, однако я понимаю, что страсть во мне не погасла. Я выйду из тюрьмы и буду заниматься тем же. С грехом борются десятилетиями, это и у святых отцов мы видим. Я рад за ребяток, что они хотя бы в тюрьме в храм ходят, там, на воле у них не будет на это времени. Всего здесь шестьсот человек, а в храм ходят около двадцати, сегодня вот пришли еще пять – они на вас пришли посмотреть. Это захожане. Мы стараемся держаться здесь вместе. Мне как старосте могли дать отдельную комнату, но я отказался и остался в бараках – как же я своих брошу? Здесь у нас иметь свою комнату — это как на свободе машину дорогую иметь».

Так мы побеседовали с ним еще, позадавали ему вопросы, немножко соприкоснулись с этой необычной жизнью. После того, как вышли из тюрьмы и за нами захлопнулась последняя дверь, дышать стало легче.

После обеда предстояло посетить училище, где нас ждали уже не школьники, а ребята, которые могли задать серьезные вопросы, могли не слушать и перебивать. Здесь отец Антоний решил пойти вместе с нами. Он опять напомнил о молитве перед проповедью, ну а темы для бесед нам следовало придумать самим. Администрация училища выделила нам классы. Мне и еще троим пришлось идти к первокурсникам. Двоим хорошо, а четверым вообще не страшно. Слово взял один из ребят, сильный в философии. Он говорил о доказательствах существования Бога: нравственном, космологическом, онтологическом, психологическом и историческом. Ребята слушали с неподдельным интересом и даже пытались опровергнуть все эти доводы. Но семинарист был непреклонен, им пришлось поверить и сидеть молча. Другим ребятам повезло меньше и им достался самый тяжелый класс. Там их встретили с шумом, поэтому батюшка говорил сам, но его тоже перебивали. Отец Антоний смог усмирить бунтовщиков — он рассказал немного о тюрьме, напомнил, как туда попадают и кто. Для них это было как удар током.

Вечером мы направились в закрытый военный город Мирный. Он сильно отличался от поселка Савинский, здесь было очень чисто, аккуратные дорожки, газоны, клумбы. Город был очень просто устроен – все улицы были прямые, поэтому заблудится было невозможно. Мы приехали в Учебный центр, где находился небольшой храм, в котором мы и совершили вечернее богослужение. Прихожан администрация воинской части нашла для нас достаточно быстро, привели человек сорок срочников и выстроили их перед алтарем. Все ребята исповедовались, большинство из них первый раз. После службы батюшка сказал нам познакомиться, а сам куда-то исчез. Сначала мы и солдаты стояли в недоумении друг напротив друга, между нами было большое пространство зала, но вот один из нас самый смелый вышел и начал рассказывать о себе, откуда он, говорить о том, как пришел в церковь и как попал в семинарию, потом подключились другие. Срочники задавали вопросы, интересовались. Диалог удался.

Домой мы приехали изрядно уставшие, голодные, уже без того сильного желания проповедовать и говорить, которое было у нас вначале. Казалось, что мы поработали на славу, поэтому завтра нас будет ждать разгрузочный день. Но мы глубоко ошибались.

Утром вставать было очень тяжело – не всегда приходится это делать в четыре утра, да еще и после того, как лег в двенадцать.​ Батюшка же наоборот был бодр и всем своим видом показывал, что сил в нем хватит ​на целый день проповеди. Надо отметить, что поющих у нас было полтора человека, поэтому прихожанам пришлось стать ценителями греческого пения и знаменных распевов. Но солдаты явно были не против, потому что за окном во время Литургии их товарищи бегали с автоматами и рюкзаками.

Этот день выдался еще тяжелее, чем предыдущие. Мы, без преувеличения, отслужили четыре молебна, посетили музей космодрома, главный штаб, отдел образования города, где батюшке не без помощи нашего чудо-хора удалось добиться доступа к школам Мирного, куда до этого миссионеров не пускали. Под вечер мы служили в госпитале, где ребята поговорили с больными о вере. К концу службы батюшка увидел наше плачевное состояние, улыбнулся и попросил начальника госпиталя выделить нам две палаты, где мы и смогли немного отдохнуть. Силы были нам нужны – еще предстояла беседа со взрослой воскресной школой. Вечером мы приехали к главному храму города, где находился дом для собраний верующих.

Нам накрыли стол, на встречу пришло около десяти мужчин, большинству из которых было уже за тридцать. Судя по их дисциплинированному поведению, они были связаны с армией. Здесь был и начальник госпиталя – подполковник. По его рингтону на телефоне было понятно, что он наш – у него играло «Царю Небесный». Тему для разговора придумал один из мужчин – он задал вопрос: «Как объяснить десятикласснику, что надо быть христианином?». Один из мужчин, скорее всего офицер, ответил так: «Надо этому ребенку сказать, что христианство – это выгодно. Выгодно почему? Во-первых, оно дает возможность развития, во-вторых, оно дает свободу. Свободу какую? Избавляясь от вредных привычек, недостатков человек начинает развиваться и добиваться чего-то большего в этой жизни. Следовательно, быть христианином — это выгодно». Такой ответ был убедительным даже для нас, не то что для воображаемого десятиклассника. Вернулись домой еще позже и еще более уставшими.

Следующий день прошел в проповеди в школах Мирного и Савинского. Школьники были довольны. Одна учительница подошла ко мне и сказала, что нужно бы почаще с ребятами говорить на христианские темы: тогда меньше они будут ругаться и смогут определиться с целями в жизни. Мы чувствовали, что проповедь необходима, даже несмотря на нашу неопытность. Вечером мы последний раз отслужили с батюшкой богослужение – утром нам предстояла долгая дорога обратно, в родную Академию.