Как стяжать человеческую святость?

Человеку не надо стремиться сравняться с ангелами в святости. Его совершенство в другом: он призван Богом к со-творчеству.

Если бы потребовалось изложить суть евангельского учения применительно к жизни отдельно взятого человека с помощью одной только фразы, вполне подошло бы следующее высказывание Христа: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5,48).

На практике это означает, что всякий, кто принял крещение, поставлен перед целью достижения небесного совершенства, то есть святости. Как бы пафосно это ни звучало. Путь к небесным высотам, с одной стороны, обозначен Христом предельно просто. Спаситель говорит, что духовное совершенство достигается при помощи дел милосердия и любви: просящему — дай, согрешившего — не осуждай, не дели людей на своих и чужих и др. (см. Евангелие от Матфея, гл. 5).

С другой стороны, мы понимаем, что всё перечисленное пусть и действенные, но всё же лишь инструменты христианской жизни. Но непременно должна ведь присутствовать и вполне осязаемая цель, для достижения которой они применяются. В случае со святостью — полезно иметь перед глазами пример носителя небесного совершенства, на которого (или которых) хотелось бы ориентироваться, чтобы не сбиться с непростого пути.

В православной традиции принято говорить о девяти чинах (видах) святости: пророки, апостолы, святители (святые епископы), мученики, исповедники (пострадавшие за веру, но умершие своей смертью), благоверные правители, праведные (святые миряне), преподобные (святые монахи). Выше всех перечисленных категорий святости находится Богородица и Дева Мария, которую Православная Церковь называет «честнейшая херувим и славнейшая без сравнения серафим», то есть обладающая совершенством большим, чем самые могущественные ангелы. Причина состоит не только в особой миссии, которую Дева Мария исполнила, дав человеческое естество Сыну Божиему, но и в том, что в Её лице мы увидели, как человеческая святость превосходит ангельское совершенство.

Однако именно ангелы, а не стяжавшие святость люди в какой-то момент истории стали для церковной общественности образцом небесного совершенства. Существует мнение, что выбор ангелов в качестве образца небесной святости был обусловлен как минимум тремя причинами.

Первая: ангелы, будучи по природе своей духами, по умолчанию являются обитателями небесной реальности — Царства Божия. Вторая: ангелы совершенно непорочны в плане репутации, в отличие от тех или иных земных святых, в жизни которых можно найти некоторые ошибки и даже серьезные просчеты (в особенности когда речь заходит о ветхозаветной святости). О, так сказать, «личной» жизни ангелов человечеству ничего не известно. Библия говорит об этих помощниках Бога только тогда, когда они являются людям для возвещения воли Творца.

И, наконец, третья: появившееся на рубеже III–IV вв. монашеское движение, не довольствовавшееся сложившейся к тому времени церковной действительностью, подняло, как знамя, высокие идеалы ангельского целомудрия, послушания и нестяжания (добровольной бедности). Довольно скоро монашество получило именование «равноангельского». Первоначально в данное определение вкладывался вполне простой смысл. Как ангелы беспрекословно и радостно исполняют повеления Божии, так и монахи, принимая обет послушания, призваны отказаться от собственной воли и тем самым уподобиться святости небесных духов. При этом уподобиться функционально, но не природно.

Ведь человек не может, при всем желании, изменить своей природы и стать ангелом. Ангел, согласно учению Православной Церкви, может служить, но не может творить. Это прекрасно видно на примере существования злых духов (дьявола и демонов). Они могут только портить чужие труды, но создать ничего не в состоянии. Светлые ангелы лишь наблюдали за творением мира Богом, но не помогали Ему в этом.

Человек же призван к творчеству, а конкретнее — к со-творчеству Богу. Это прекрасно видно на примере первых глав Библии, где прямо говорится о следующем поручении Творца первому человеку — «И взял Господь Бог человека, и поселил его [Адама] в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15). Святитель Иоанн Златоуст (один из наиболее авторитетных толкователей Библии) комментирует данный текст так: «Что же, скажут, Рай нуждался в возделывании со стороны человека? Не говорю этого, но Бог хотел, чтобы человек имел, хотя малое и умеренное, попечение о хранении и возделывании его… занимаясь трудом безболезненным, чуждым страданий, [он] мог быть целомудреннее».

Что означают эти слова? Даже до грехопадения и последующего изгнания из Рая человек находился не в каком-то застывшем состоянии гарантированного совершенства, поддерживаемого внешней по отношению к его природе благодатью. Человек до грехопадения уже имел перед собой перспективу дальнейшего развития и совершенствования через со-работничество Богу. Господь насадил Райский сад — Адаму же было поручено сделать его еще лучше. Разделить с Богом-тружеником радость Его творения.

Дар творчества является одной из составляющих образа Божиего в человеке, кардинально отличающей его не только от животных, но и от ангелов. Ни одно из других творений Божиих способностью к творчеству не наделено. Рассматривая православную антропологию на основе учения святителя Григория Паламы, известный богослов ХХ века архимандрит Киприан (Керн) обращает особое внимание на то, что природа человеческая (несмотря на всю нашу ограниченность) в конечном счете превосходит ангельскую: «…мы больше, чем ангелы, созданы по образу Божию… В самом деле, мы только одни из всех созданий имеем, кроме ума и рассудка, ещё и чувства. То, что естественно соединено с рассудком, открывает разнообразное множество искусств, наук и знаний: земледелие, строительство домов, творчество вещей из ничего, разумеется, не из совершенного небытия, ибо это уже дело Божие, все это дано только людям… Ничего подобного никогда не свойственно ангелам».

Восприятие святости как формы со-работничества Богу оттесняет на второй план идею жизненной «табула раса». В задачу христианина не входит довести себя до состояния вычищенной до стерильного блеска души, не входит также и бегство от тварного мира. Как бы человек ни пытался стать ангелом, ничего у него не выйдет. А потому и стяжать прозрачную ангельскую святость у нас не получится.

Безусловно, человеку необходимо преодолевать собственные несовершенства. Но внутреннее очищение лишь средство, но никак не цель. Разгребая завалы сделанных ошибок, мы тем самым освобождаем пространство для реализации дарованных Богом талантов. Залечивая посредством покаяния нанесенные грехом раны, мы обретаем силы для реализации дарованных Богом талантов. Таким образом, цель жизни христианина состоит не в попытке имитации ангельской святости, а в стремлении, обретя себя и поняв свое призвание, начать осмысленное, посвященное Богу служение (церковное, трудовое, благотворительное и проч.) и таким образом стать святым со-работником Отца Небесного.

Подобное понимание святости позволит христианину избежать двух серьезных опасностей утопизма и эскапизма, о которых в свое время ярко говорил о. Александр Шмеман. Утопия, представляющая собой «максимальную проекцию в будущее», готова пожертвовать «сегодня» ради «поющего завтра». Никто и ничто по-настоящему не волнуют утописта здесь и сейчас. Он всем готов пожертвовать, все разрушить ради выдуманного им завтра. Не менее опасное явление — эскапизм, или бегство от действительности. Его Шмеман описывал следующим образом: «Уход от действительности начинается с некоего умственного расположения и продолжается как поиск разного рода духовного опыта. Всем известно, что Бога не найдешь на Бродвее в Нью-Йорке, Бога нужно искать на синих горах в Индии, в ашрамах, в методах созерцания». Эскапист подобно утописту бежит от сегодня, но не ради достижения мифического завтра, а ради замыкания в пространстве выдуманной им действительности, никак не соотносящейся с реальной историей.

Избежать опасностей утопизма и эскапизма поможет верное понимание святости, которая позволяет человеку через служение людям «здесь и сейчас» приблизиться к Богу и реализовать дарованные Творцом таланты.