О нотном фонде Синодальной библиотеки (продолжение)

Начало материала «О нотном фонде СБ» 

Продолжая тему, отметим: печатные певческие сборники, отражающие именно церковный быт России второй половины XIX века, так называемое «простое» пение, показывают, что в этом незатейливом пении присутствовало множество реликтов певческой культуры рубежа XVII – XVIII веков, множество остатков именно кантово-партесного изложения, равно как и обрывков мелодий с явно западнославянскими интонациями (в первую очередь – польскими). Как для исследователей старого церковного пения, едва уцелевшего в очень относительной сохранности в весьма экзотических конфессиях, так и для знатоков современного церковного быта, привыкших либо к откровенной слабости левого клироса, либо к засилью специфической «чувствительной» песенности недавнего толка, это выглядит несколько необычно. Оказывается, что церковный быт (именно быт) был пронизан перепевами всевозможных кантов, давно отмерших к тому времени, но «давших плод свой».

Так, в фонде библиотеки имеются сборники песнопений, где хоровые партии изложены в так называемой цифровой системе Шеве образца 1844 г. Сама по себе система эта обязана своим распространением именно подъёму школьного дела – и, соответственно, желанием побольше напечатать нотных сборников и поскорее научить детей петь по этим сборникам. Во второй половине XIX века и власти, и общество во многих странах Европы поняли: надо срочно продвигать грамотность в народ. В России этот процесс несколько запоздал – но всё же школьная «волна» не обошла и Российскую Империю. Старались научить детей всему – в том числе и пению. Но ноты – непростая вещь и по изучению, и по печатанию – а тогда это было ещё сложнее и дороже. Цифры же допечатывать к тексту было гораздо проще; казалось, что школьникам так будет проще усвоить и ноты (это мнение не подтвердилось).

К примеру, знаменитый учёный и незаурядный педагог С.В. Смоленский также составил и издал немало сборников ставшего тогда обычным четырёхголосного церковного пения (иногда с divisi – делением партий) некоторых наиболее известных в церковном обиходе авторов и простейших обработок местных или ставших местными напевов. В фондах библиотеки имеется полное собрание его Курса в двух частях, изданное литографическим способом в Казани в 1885 году и выдержавшего до революции не менее 9 переизданий, а также вторая часть восьмого, или первого посмертного переиздания 1909 года, набранная уже типографским способом. По этим изданиям видно, что любили петь в провинции в храмах – и чему считали необходимым учить подрастающее поколение. Так, среди напевов Херувимской песни немало сугубо «местных» – например, «вятская», «московская» (соответственно с. 40 и 37 изд. 1885 г.).

Как нетрудно заметить, и по мелодике, и – частично – по голосоведению (явно отредактированному С.В. Смоленским или, возможно, его предшественниками в соответствии с школьными нормами конца XIX в.) данные напевы – несомненные наследники кантово-партесной культуры русского XVII века. И таких примеров можно было бы привести немало. Получается, что тогда в сознании значительного числа прихожан, принадлежащих отнюдь не к высшему культурному слою, были живы произведения предпетровского времени. И понятие «живы» в данном случае необходимо трактовать расширительно. Они именно бытовали в церковной и околоцерковной среде, будучи исполняемы часто по слуху, искажаемы при пении по памяти, переделываемы ревнителями школьной «правильности» гармонии, словом – с ними обращались как с любимыми песнями, бывшими на слуху.

Иногда к этой сфере обращались и композиторы высокого уровня – и тогда, когда они относились к таким церковным напевам относительно недавней устной традиции с вниманием и чуткостью, у них получались неожиданные результаты. Известно, что в русской церковной традиции бытовал и бытует т.н. «дьячковский» напев причастного стиха «Хвалите Господа с небес». Уже позднее, ближе к ХХ веку, было установлено, что это – слегка перелицованный напев канта в честь Богородицы «Радуйся, радость Твою воспеваю». А перед тем Н.А. Римский-Корсаков в свою бытность в Придворной певческой капелле (СПб., 1880-е гг.) обработал этот напев для классического четырёхголосного хора (имеется в Синодальной библ. в позднейших переизданиях). Композитор, недавно прошедший своего рода курс самообучения старинной музыке, чуткий к стилистике давних времён, уловил в этой незамысловатой мелодии дыхание даже не барокко – Ренессанса и сумел воплотить заложенные в напеве гармонические обороты в стиле европейской музыки рубежа XVI – XVII веков совершеннее, нежели они были воплощены в несколько прямолинейном и незатейливом кантовом оригинале. Желающие могут обратиться к этому произведению, теперь уже напечатанному во многих сборниках и выложенному в интернете, и сравнить его стиль со стилем позднеренессансного многоголосия.

Мы же ограничимся замечанием о получившемся своего рода необычном деле – не восстановлении, не реставрации, а как бы улучшении работы мастеров XVII века, своеобразном оживлении не только мелодики или гармонических приёмов – но самого творчества того времени. Таких парадоксальных то ли возвратов, то ли «воскрешений» в церковном и околоцерковном певческом быту России XIX века было немало – достаточно вспомнить «второе рождение» духовного канта в изданиях «Лепты» апостола Алтая преп. Макария (Глухарёва). Но это – тема для отдельного материала.

Синодальная Библиотека РПЦ/MThA Press Office