Епископ Феодорит. Воспоминания о митрополите Рязанском и Касимовском Симоне (Новикове)

1 сентября этого года исполнилось 15 лет со дня кончины митрополита Рязанского и Касимовского Симона (Новикова). Жизнь владыки была во многом связана с Московской духовной академией, где он трудился более 20 лет своей жизни: сначала как студент, затем как преподаватель и, наконец, в качестве инспектора Академии. Несмотря на то, что владыка Симон покинул стены Академии без малого 50 лет назад (в 1972 году), память о нем продолжает жить в его родной alma mater.

Мне посчастливилось общаться с этим великим человеком в его бытность управляющим Рязанской епархией. Хотелось бы поделиться этими воспоминаниями и открыть эту рубрику для тех наших преподавателей и сотрудников, которые помнят владыку Симона.

Впервые я увидел владыку, когда мне было одиннадцать лет. Он приехал освящать храм в селе Корневое Скопинского района, который был недалеко от моего родного поселка. Я тогда с бабушкой был на богослужении. С этой встречи я мало что помню. Помню только красивое пение архиерейского хора, белые облачения священников, запах свежей краски (храм только что отремонтировали) и желание зайти в алтарь. Я стоял напротив южной алтарной двери, которая из-за отсутствия набивок постоянно открывалась, и я с большим любопытством заглядывал в алтарь и наблюдал за праздничной суетой архиерейского богослужения. Именно после этой службы я твердо для себя решил, что храм буду посещать как можно чаще. Владыка Симон тогда мне показался каким-то недосягаемым небожителем.

Вскоре я стал алтарником в этом храме. Помню, когда священник меня ввел в алтарь, он сказал: «Это Святая Святых. В древности в Святая Святых входил только первосвященник и один раз в год. Будь благоговейным здесь». Мне потом объяснили очень доступно, кто такой первосвященник: «Это как наш владыка Симон». На богослужениях постоянно поминалось имя правящего архиерея, священник и его супруга много раз рассказывали о своем опыте общения с владыкой Симоном. Всё это только укореняло в моем сознании еще большее благоговение перед этим старцем. 

Через несколько лет владыка Симон приехал на наш приход с пастырским визитом. Помню, было много приготовлений. Мы, пономари, делали в алтаре генеральную уборку. Батюшка с матушкой нас стали инструктировать, как правильно брать благословение у архиерея. Они где-то вычитали, в «старых книгах», что перед благословением надо непременно сделать земной поклон архиерею. Мы даже тренировались. И вот после запричастного стиха всех нас в алтаре подводят к владыке Симону. Мы так резко и неожиданно бухнулись ему в ноги, что владыка, показалось, даже растерялся. Иподиаконы стали хихикать. Мол, «вот деревня, архиерея не видели». Настоятель представлял нас по очереди. Когда подошла моя очередь, батюшка попросил меня показать владыке мои рисунки на религиозные темы. Я тогда очень увлекался этим. Помню, владыка похвалил. Спросил, не хочу ли я после школы пойти в духовное училище, которое тогда только открыли в Рязани. Я, конечно же, ответил утвердительно.

Через года три владыка Симон опять приезжал к нам на приход. Мы к тому времени подросли. Стали очень опытными и пономарями, и клирошанами, и звонарями. Тогда мы просто жили всем церковным, и нас больше ничего не интересовало. С того посещения мне особенно запомнилась манера проповеди владыки. Он говорил очень просто, но с большой силой.

Чаще я стал видеть владыку Симона, когда поступил в Рязанское духовное училище. По пятницам он у нас преподавал практическую литургику. Урок превращался в комментированное богослужение. Сначала владыка неспешно отмечал присутствующих. Вызывал одного для ответа по пройденному материалу. Для владыки это был прежде всего способ познакомиться с учащимися. Женатые студенты, не желавшие спешить с рукоположением, тщательно прятали свои обручальные кольца. Помню, один мой товарищ сетовал, что забыл снять кольцо. Владыка заметил кольцо и в этот же день вызвал его на предмет рукоположения. Плохие отметки владыка не ставил. После опроса владыка делал вступительное слово, а затем объявлял, какое сейчас будем служить богослужение, например утреню. Выбирал студента с хорошим голосом и объявлял его старшим диаконом. Возгласы надо было говорить наизусть, вставая. Никто до последнего не знал, кому достанется возглас. Потом вдруг владыка наугад укажет на студента, вчерашнего школьника, и скажет: «Твой возглас, батюшка». Нам было приятно, что архиерей в нас уже видел батюшек. Помню, один мой одноклассник, ныне иеромонах, очень досадовал, что не вспомнил тогда начало возгласа после 6-й песни канона «Ты бо еси Царь мира». Но после этого случая он запомнил этот возглас на всю жизнь.

Владыка очень любил петь. На лекции с ним был непременно кто-то поющий: или иподиакон, или кто-то из архиерейского хора. У владыки было тонкое чувство юмора. Он часто рассказывал забавные истории. Кстати, чаще всего эти истории были из его академического периода. Были истории и назидательные. С большим благоговением он рассказывал об архимандрите Тихоне (Агрикове). Конечно, все мы, студенты, его очень любили и наслаждались общением с ним.

Однажды он шел по коридору учебного корпуса в духовном училище. Была перемена. Увидев владыку, мы выстроились в ряд. Он посмотрел на нас и с улыбкой спросил: «Вы, братцы, как работники из евангельской притчи. Так и хочется спросить: “Что зде стоите праздны?” (Мф. 20:6)».

Каждый из студентов мог запросто к нему прийти на беседу в его домик на улице Фрунзе. Этот же домик был и Епархиальным управлением. Первокурсники к нему ходили, как правило, для того, чтобы получить благословение на ношение подрясника. Но получали это благословение не все. Обычно его получали те, кто был постарше. Как-то вечером решился и я попытать счастье и пришел к владыке на прием. Он меня принял очень просто. Расспрашивал меня, кто я, откуда и т.д. Говорили про мой родной приход, где уже начинались крупные нестроения. Про подрясник сказал, что хорошо, что есть любовь к церковной одежде, некоторые ее стыдятся. Потом стал шутить: «Братец, я ведь тебе и фелонь могу дать, ты только определись: либо женись, либо иди в монастырь». Я ответил, что собираюсь учиться и о рукоположении пока даже не думаю. Владыка ответил с широкой улыбкой: «Ну тогда подрясник подождет, всё будет в свое время».

Несколько раз мне предлагали иподиаконствовать у владыки, но я отказывался, так как думал, что это помешает учебе. У владыки всегда был очень насыщенный богослужебный график. Сейчас жалею об этом, так как у меня было бы больше поводов общаться с этим духовным и интересным человеком. Тем не менее все мы живо интересовались жизнью нашего архиерея. Как рассказывали мои друзья, несущие послушание келейников владыки Симона, в быту он был очень прост, много молился и читал. Читать он любил с детства. Он сам рассказал такой случай. Однажды он, будучи совсем маленьким, случайно услышал разговор своих родителей. Отец говорил своей супруге: «Если увидишь кого из детей с книгой, не отрывай его от чтения для работы по дому. Пусть учатся уму-разуму, а работа подождет». «После этого, — говорил, улыбаясь, владыка, — я начал хитрить. Как только видел, что мать ищет кого для работы, я сразу же брался за книгу. Так и привык читать».

Помимо богословской литературы, он читал и перечитывал классическую литературу. Как-то его видели за чтением книги «Граф Монте-Кристо». У него была большая библиотека. Часто бывало, что он просил келейников найти ему какую-нибудь книгу. И вот бедные келейники весь день перебирают всю эту огромную библиотеку. За трапезой владыка неизменно говорил одному из сотрапезников: «Расскажи-ка нам, братец, что-нибудь поучительное». Зная этот обычай, келейники читали патерики, чтобы всегда быть готовыми.

Помню, как мы, студенты, под большие праздники после своей службы спешили на окончание службы в Борисоглебский собор. Могли успеть и к полиелею, так как в соборе служба начиналась позже. Владыка очень проникновенно служил. Это замечали все. Однажды я спросил одного игумена, как он оказался в Рязанской епархии, будучи родом из другого региона. Он ответил: «Мне было достаточно увидеть, как служит владыка Симон, чтобы последовать за ним куда угодно». Хорошо помню, как владыка читал на утрене Евангелие, где Христос вопрошал Петра трижды: «Симон Ионин, любиши ли Мя?». Нося имя Симон, владыка этот известный евангельский эпизод, наверное, прилагал к себе, а потому читал это место особенно проникновенно. Когда чтение доходило до слов Симона Петра «Господи, Ты вся веси, Ты веси, яко люблю Тя», владыка это читал с невыразимой интонацией, с волнением и со слезами. Было такое ощущение, что слышишь настоящий разговор Христа со Своим учеником.

Вообще, всё рязанское духовенство очень любило службы владыки. Многие подражали ему даже в интонации. Будучи управляющим Скопинской епархией, я однажды приехал на один дальний приход и услышал от священника очень знакомую манеру произнесения богослужебных возгласов. Не сразу, но всё же вспомнил, откуда эта интонация и ярославский выговор.

В духовном училище был обычай на праздники Рождества и Пасхи посещать владыку в его доме. Он принимал радушно. Угощал всех сладостями. В рождественский период все знали, что именно владыка любит слушать. Это кант «Ночь тиха над Палестиной». 

После окончания духовного училища владыка Симон охотно дал благословение на поступление в Московскую духовную академию. Я поступал туда вместе с его иподиаконом и моим другом Яловым Евгением, который трагически погиб в 2015 году. Мы вместе с ним пришли на прием к владыке, чтобы получить благословение и напутствие для поступления в МДА. К сожалению, за 20 прошедших лет подробности этого разговора у меня стерлись из моей памяти. Помню, что владыка с особой теплотой вспоминал свою alma mater, своих профессоров и коллег.

В памяти Академии владыка Симон остался как добрый и милостивый инспектор. Один архиерей передавал мне слова келейницы владыки Симона о том, что, когда отчисляли какого-нибудь студента из семинарии или Академии, прикроватная тумбочка его была вся уставлена лекарствами. Так он переживал.

Последний раз я видел владыку Симона, когда он приезжал в Лавру, где-то за год до его кончины. Он пригласил меня и еще одного студента, которого он знал по Ярославлю, зайти к нему вечером в гостиницу рядом с Академией. Он попросил прочитать ему правило ко Святому Причащению. После правила мы сидели с ним на диване. Этот разговор я помню лучше. Я ему рассказывал о своей учебе в Академии, о своих впечатлениях, о своих послушаниях. Спросил владыку, правда ли он занимается классификацией трудов святителя Игнатия Брянчанинова. Владыка заулыбался и сказал: «Надо же, как вести быстро распространяются».

В конце беседы владыка на меня внимательно посмотрел и спросил, давно ли я надел очки. Я ответил, что регулярно носить их стал совсем недавно. Владыка сказал, широко улыбаясь: «Ну раз очки надел, значит, будешь здесь профессором».

Это были последние слова, которые я услышал от владыки Симона, который навсегда останется в моем сердце как добрый пастырь и образцовый архиерей. 

Епископ Феодорит. 2 сентября 2021 г.